Развитие отношений
Ранее я уже говорила, что с появлением ребенка меняется жизнь всей семьи в целом. Мы видели, какой драматический эмоциональный взрыв пережила мать Полин; и это не редкость, даже в семьях, которые не переносили никаких тяжелых утрат или печальных событий.
В первые месяцы жизни ребенка все как бы немного перестраиваются. А с его точки зрения все его родственники жутко интересные и важные люди. Примечательно, как быстро дети чувствуют разницу между матерью и отцом и осознают, насколько разные люди за ними ухаживают. От отцов нередко можно услышать: «Он всегда так делает, когда я держу его на руках, а у мамы — никогда». По мере того, как идет время, отношения развиваются прямо на глазах, и со всеми по-разному: мать, отец, няня, бабушка, дедушка, братья и сестры — каждый привносит в мир ребенка что-то значительное и свое.
Мне бы хотелось задержаться на значении старших братьев и сестер. Они, безусловно, испытывают по отношению к пришельцу смешанные чувства. Важно помнить, что именно «смешанные»: старший ребенок, который чувствует определенное неудобство и ревность, в то же время способен на теплоту и благородство; равным образом тот, который, казалось бы, горит желанием помочь, в глубине души питает естественное и неизбежное чувство, что его согнали с насиженного места. В течение первого года жизни ребенок вырастает настолько значительно, что, конечно, в жизни старшего тоже все изменяется. Например, Эмили, девочка трех с половиной лет, начала с того, что стала Сэму настоящей маленькой мамой. Она была сообразительным ребенком, хорошо говорила и быстро развивалась, и с энтузиазмом принялась помогать матери. Она в деталях наслаждалась приготовлениями к рождению Сэма — хорошенькая кроватка, одежда для малыша, перестановки в спальне. Она демонстрировала Сэма гостям и во всем подражала матери. Все шло замечательно, пока Сэм большую часть времени спал. Но по мере того, как он рос и все больше вторгался в жизнь Эмили, она уже не могла не воспринимать его как конкурента. Родители заметили, что ее объятия стали холоднее. Образ «настоящей маленькой мамы» треснул по швам, и стало очевидно, что за ним скрывалась та Эмили, которая сама-то недавно вышла из младенческого возраста, несмышленая, обиженная, вне себя от ярости, что ее место занял кто-то другой. Хотя поддерживать мир между двумя соперничающими детьми хлопотное занятие, вероятно, лучше, чтобы у ребенка вроде Эмили проявились все грани характера, и вы обратили на них внимание. Главное — помнить, что добрые импульсы так же искренни, как и враждебные. Эмили действительно хотела быть хорошей и доброй девочкой. Но в то же время ей пришлось бороться и с другими, более сложными чувствами.
А через дорогу жила Ханна, ей тоже было три года, и у нее был маленький братишка, Дэвид. Она вела себя совершенно по-другому. Когда мать была беременна, Ханна ходила за ней по пятам и ныла, уверенная, что теперь ее уже никто не любит. Она постоянно задирала Дэвида. Родители еле удерживались от желания выбранить ее или прочитать ей нотацию. Дэвид требовал к себе много внимания, а Ханна хныкала, капризничала, хлюпала носом и отказывалась чем-нибудь себя занять. Однако по мере того, как Дэвид подрастал, Ханна, в противоположность Эмили, относилась к нему все лучше и лучше. Казалось, на нее повлияло то детское качество, которое придает сил многим из нас, — ребенок, подрастая, становится все привлекательней. В конце концов она словно бы почувствовала, как глупо выглядит со стороны со своими стенаниями, ревностью и злостью. Дэвид, в свою очередь, проявлял по отношению к Ханне тот же интерес и восхищение, которые выказывают по отношению к своим братьям и сестрам почти все малыши. Этим он очень помог Ханне.
В обеих этих семьях ребенок явно вносил в отношения свою долю. Сэм отличался очень душевной и энергичной натурой. Он не испытывал ни малейшего желания, чтобы с ним обращались, словно с куклой. Он боролся за равноправные отношения с сестрой. Все сложилось бы по-другому, оставайся Сэм пассивным и покладистым. Если бы Эмили продолжала задавать тон, ничего хорошего ни для нее, ни для ее брата из этого не вышло бы. Слишком податливый младший ребенок, который позволяет старшему собой командовать, — не слишком удачное и надежное сочетание. Если бы Сэм уступил, Эмили продолжала бы играть в «настоящую маленькую маму» и гордиться собой. В итоге проиграли бы от этого оба. Сэм вырос бы нерешительным и лишенным индивидуальности. Эмили не хватало бы самосознания. Она доставляла боль самой себе и огорчала родителей, которые видели, как с ней трудно общаться. А они-то думали, она такая чудесная девочка. Но в конце концов установились плодотворные отношения с настоящей взаимоотдачей. Эмили полюбила в Сэме его самого, а не нарисованный ею образ «милого малютки Сэма». А Сэм также нашел Эмили совершенно обворожительной и чрезвычайно ею восхищался, продолжая в то же время отстаивать свои права.
В случае с Ханной и Дэвидом главную роль также сыграл явный интерес, который Дэвид питал к Ханне, и который в конечном итоге помог ей почувствовать, что в общем-то все в порядке. Дэвид смотрел на нее, улыбался ей, подражал ей как мог. Вскоре, слыша, как окружающие говорят, что Дэвид чудесный малыш, Ханна стала ощущать приливы гордости, а не соперничества. Она постепенно убеждалась, что в сердцах мамы и папы хватит места и на двоих. Дэвид тоже это понял, и хотя они продолжали соперничать, в их отношениях обозначилась струнка сильной привязанности, которая вряд ли развилась бы до такой степени, если бы Дэвид первым не настоял на своей привязанности к Ханне.
Дети способны оказывать давление. В семье, где третий ребенок был приемным, это стало очевидным. Мистер и миссис Харриман решили, что раз у них смешанный брак, они идеально подходят для того, чтобы принять в семью ребенка смешанного происхождения. У них было двое своих детей, Роберт и Дженни, и они удочерили Сьюзен, которой исполнилось шесть месяцев. Мистер и миссис Харриман любили детей и даже несколько гордились тем, как здорово с ними управляются. Добавив к этому имевшийся у них опыт и профессию миссис Харриман (она работала детской медсестрой), они пришли к выводу, что прекрасно со всем справятся. Однако, с появлением Сьюзен очень скоро стало ясно, что, в отличие от Роберта и Дженни, которые были довольно легкими детьми, эта девочка— крепкий орешек. Например, оба они к шести месяцам спали всю ночь напролет, не просыпаясь, если, конечно, не болели и не были чем-то расстроены. Сьюзен страдала. Несколько недель она провела со своей родной матерью, затем с сиделкой, к которой сильно привязалась. Теперь, когда ее опять куда-то перевезли, она впала в совершенную панику. Эта паника распространилась на всю семью. Мистер и миссис Харриман отреагировали собственными взрывами отчаяния типа: «Неужели мы совершили ужасную ошибку?» или «А может, это неправильный ребенок?» или «А хватит ли у нас сил?» Эти мысли, в свою очередь, всколыхнули более глубокие опасения, например, что они не очень хорошие родители или неспособны облегчить страдания собственных детей. Поскольку Роберт и Дженни измучились тоже. Роберту было пять лет, а Дженни три года. Когда родилась Дженни, Роберт почувствовал себя неуютно. Он был решительно против того, чтобы в семье появился еще один ребенок. Хотя они с Дженни подружились, в глубине души он опасался, что третий ребенок его совсем вытеснит, и какой-то частью своего существа приготовился невзлюбить Сьюзен. Когда она стала плакать с утра до вечера, расстраивать его родителей, и вообще вызывать к себе всеобщую неприязнь, Роберт почувствовал, что его благородное намерение встретить новенькую радушно, испарилось окончательно. Он стал злиться, чувствовать себя виноватым, капризничать, не хотел идти в школу и не отходил от родителей, ища у них утешения. Дженни тоже была напугана. Она-то ожидала увидеть очаровательную крошку. Ей передались чувства Сьюзен, которая излучала ощущения потери, боли и была не в настроении улыбаться и заводить друзей. Такое нападение застало всю семью врасплох.
Всем им стало гораздо легче, когда родители осознали, что проблема не в том, что они неполноценны; просто они оказались под чрезмерным давлением. Вот четкий пример того, как страдания ребенка выбили из колеи целую семью. Такое случается нередко, хотя и в несколько меньших размерах. Стоит родителям снова взять колесо управления в свои руки, к братьям и сестрам возвращается уверенность, что ситуация под контролем и они могут соперничать или дружить без угрозы расшатавшемуся каркасу семейных отношений.
Наблюдать, как ребенок на первом году жизни смотрит, слушает и реагирует на старших братьев и сестер, явно от них учась и их же изучая, очень познавательно. Таким образом ребенок закладывает основы для своих собственных будущих взаимоотношений в семье и за пределами ее с друзьями, одноклассниками, сотрудниками, коллегами, приятелями по институту и спортивной команде. Младший ребенок испытывает по отношению к старшим точно такие же смешанные чувства, как и они к нему, и ему точно так же приходится с этим бороться и учиться находить свое место в семье, будь он в ней первым, вторым или шестым по счету.
ПОИСК ПО САЙТУ
